.../.../как-то в последнее время одино-ко-ко-ко. Чувствую …
Достопочтенная Собачка
как-то в последнее время одино-ко-ко-ко. Чувствую себя заблудшей в чужой огород курицей. Курицей такой, деловой, делающей вид, что все путем. Что здесь корм, что там, - со всем разберемся, со всеми подружимся. Но не подружимся. И не со всем разберемся. Все защитные системы в моем сознании пищат истошно: "би-бип, би-бип", запасы надежды истощаются и истончаются и грозят оставить меня ни с чем. И чувствую я всего лишь усталость, хочу спать и легкости. Легких снов и реальности, в которой не будет этого надвигающегося ощущения ВРЕМЕНИ. Июнь, а все мельтешит, все убегает, все ускользает.. Чувство, что скоро зима. И снова эти запертые окна, снег, снег, снег... И даже новый год кажется каким-то инфернальным праздником, серой подпаленной фотокарточкой (в ужастиках еще такие обычно бывают) . А все дело в том, что я не своевременна. Я спешу жить. Я спешу. Мне одиноко... И ощущение у меня не такое, как если бы меня оставили люди на съедение одинокому монстру. Нет, вокруг меня столько невероятных людей, которым я нужна. Нет, у меня чувство, что меня оставила сама Вселенная. Я не чувствую ее одобрительного подмигивания мне: "тупи, тупи пока что, деточка, все обойдется! Будет ништяком! ". Я перестала чувствовать себя любимым ребенком Вселенной. И от этого все становится на свои места. И я становлюсь. Совершенно обычной, неудачливой, несчастливой, нервной. Одинокой. И кажется (правда ведь, только кажется?) - взрослой.
Пробуждение - прыжок с парашютом из сна.
Свободный от душного вихря падает
странник в зеленую зону утра.
Возгораются вещи. Он ощущает- трепещущий
жаворонок - как качаются лампы мощной системы
корней под землей. А наверху-
в тропическом изобилии -зелень,
подняв руки, прислушивается
к ритму невидимого насоса. И странник
падает в лето, спускается
в его слепящий кратер, вниз
по шахте зелено-влажных эпох
сотрясающихся под турбиной солнца. Но вот
этот спуск вертикальный сквозь миг прерывается и крылья
расправлены как у скопы над бегущей водой.
Мятущийся звук в трубке
бронзового века
повис над бездонностью.
В первые часы дня сознанье способно объять мир
как сжимает ладонь солнцем нагретый камень.
Странник замер под деревом.Раскроется ли,
после паденья сквозь вихрь смерти,
свет над его головой?
КАМНИ
Камни, которые мы кидали, - я слышу отчетливо,
как они падают - прозрачным стеклом через годы. В долине
растерянно мечется то, что сделано
в эту минуту, крича, от
верхушки кроны к верхушке, замолкая
в воздухе более разреженном, чем сиюминутный, скользя,
как ласточка, от вершины горы
к вершине, пока не достигнет
того плоскогорья, что на самом краю,
у самых границ бытия. Там падают
все наши поступки,
прозрачные, как стекло
туда, где нет иного дна,
кроме нас самих.
Знание и понимание творчества Транстремера говорит о многом.
Могу вам только позавидовать. Я никогда не чувствовала себя "любимым ребенком вселенной". Жизнь сложилась тяжелой и страданий было больше чем счастья. Но счастье все-таки было и сейчас есть.
А знаешь, все еще будет!
Южный ветер еще подует,
и весну еще наколдует,
и память перелистает,
и встретиться нас заставит,
и еще меня на рассвете
губы твои разбудят.
Понимаешь, все еще будет!
В сто концов убегают рельсы,
самолеты уходят в рейсы,
корабли снимаются с якоря...
Если б помнили это люди,
чаще думали бы о чуде,
реже бы люди плакали.
Счастье - что онo? Та же птица:
упустишь - и не поймаешь.
А в клетке ему томиться
тоже ведь не годиться,
трудно с ним, понимаешь?
Я его не запру безжалостно,
крыльев не искалечу.
Улетаешь?
Лети, пожалуйста...
Знаешь, как отпразднуем
Встречу!
В. Тушнова
Действительность почти потеряла способность растворяться
Трещина в земной коре
головного мозга
вселенной
сияет чистым разумом
сияние поглощает все звуки музыки, оттенки чувств.
Контузия.
Затерянный мир
живущий, цветущий, летящий
за пределами Вселенной
Без меня.
* * *
Что-то
Новое в мире.
Человечеству хочется песен.
Люди мыслят о лютне, о лире.
Мир без песен
Неинтересен.
Ветер,
Ветви,
Весенняя сырость,
И черны, как истлевший папирус,
Прошлогодние травы.
Человечеству хочется песен.
Люди правы.
И иду я
По этому миру.
Я хочу отыскать эту лиру,
Или — как там зовется он ныне —
Инструмент для прикосновенья
Пальцев, трепетных от вдохновенья.
Города и пустыни,
Шум, подобный прибою морскому...
Песен хочется роду людскому.
Вот они, эти струны,
Будто медны и будто чугунны,
Проводов телефонных не тоньше
И не толще, должно быть.
Умоляют:
«О, тронь же! »
Но еще не успел я потрогать —
Слышу гул отдаленный,
Будто где-то в дали туманной
За дрожащей мембраной
Выпрямляется раб обнаженный,
Исцеляется прокаженный,
Воскресает невинно казненный,
Что случилось, не может представить:
«Это я! — говорит.— Это я ведь! »
На деревьях рождаются листья,
Из щетины рождаются кисти,
Холст растрескивается с хрустом,
И смывается всякая плесень...
Дело пахнет искусством.
Человечеству хочется песен.
1948, 1954