бросьте самоанализ, послушайте
.
Дождливый ноябрь к снеговому идет рубежу.
В покинутом доме входная распахнута дверь.
С неясной тоской одиноким туристом брожу
В еврейских кварталах, где нету евреев теперь.
Зачем я живу, позабывший и племя и род,
Убогий изгой, что от дедовских песен отвык?
Язык умирает, когда умирает народ.
Народ умирает, когда умирает язык.
.
Пылится на полке никем не читаемый стих.
Весёлые песни навеки умолкли вдали.
Услышь же, Израиль, детей неразумных твоих,
Что в черную яму с собою язык унесли.
Не может обратно Земля совершить поворот.
Рекою не станет засохший однажды родник.
Язык умирает, когда умирает народ.
Народ умирает, когда умирает язык.
.
И всё же, дружок, понапрасну над ними не плачь.
Меж жизнью и смертью еще не окончился спор,
Покуда на крыше печальный играет скрипач,
И детский поёт, заглушая стенания, хор.
Покуда в огне отыскать мы пытаемся брод,
И старый учебник с надеждой берёт ученик.
Язык умирает, когда умирает народ.
Народ умирает, когда умирает язык.
/Александр Городницкий, 16.05.2007/